Иное дано. Авторы и/или герои думают, пишут и ведут себя иначе, чем другие.

Кто-то бросает вызов власти и обществу, выступает против тирании общих мнений и общего вкуса,

противостоит тому, что обрело силу общественного договора или художественного канона.

А кто-то выбирает самоизоляцию и одиночество, уходя в своего рода «внутреннюю эмиграцию».

Мы уверены, что их опыт, их образ мысли и поведения должны быть учтены и осмыслены в наших раздумьях о сегодняшнем и завтрашнем пути России.

Родовая черта русской литературы — бесстрашное вхождение в сферу социального. «Социальность, социальность или смерть!» — завет неистового Виссариона временами отходит на второй-третий план, но не исчезает вовсе — даже «стилистические разногласия» с властью, как мы помним из не столь далёкой советской истории, искомую социальность возвращают и актуализируют не только через прямую речь — через эзопов язык, через метафору и аллюзию, приёмов у нашей словесности в запасе много.

Темы 7-го и  11-го номеров "Знамени" — неповиновение и злоба дня. Евангельское «довлеет дневи злоба его» переводится и так: каждому дню своя забота. Забота — обострённое гражданское чувство — возвращается в новую словесность, на экран и сцену, отвечая на острый запрос дня.